“Wired” (“Подключенный”) надеется извлечь выгоду из Интернета. Впрочем, они не одиноки в своем желании. “Людям придется уяснить, что Интернет – всего лишь еще одно средство получения информации, и его нужно спонсировать, и там действуют законы рынка”, говорит Джон Баттель, 28-летний управляющий редактор “Wired”. “Вам все равно нужны спонсоры, реклама, правила игры, поскольку просто необходимо выполнять коммерческую работу”. “По-моему, утопические отцы – основатели Интернета думали, продолжил Баттель, что это было бы что-то вроде гигантской анархической, утопической, прекрасной среды, где нет правил и все свободно. Чудесная мысль, но, к сожалению, такого не может быть. И когда Time Warners войдут в Сеть в своей жесткой манере, лидерами рынка будут первые люди, которые создадут коммерцию и окружение, вроде “Wired”*.
Двадцатый век заканчивается ростом кибер-авторитаризма, резкого движения в поддержку технотопии, в особенности в СМИ, для которого характерна одержимость на грани истерии по поводу возникающих технологий, а также отчаянными попытками прикрыть, задавить, задушить любое критическое упоминание о технотопии. Намертво связана не электронная культура, но виртуальная: болезненное пристрастие к цифровым технологиям как к источнику спасения от реальности одинокой культуры и радикального общественного отчуждения от повседневной жизни, и уверенное исключение из сферы общественных дискуссий любой идеи, не на все сто процентов являющейся панегириком грядущему технологическому обществу. Виртуальный класс населен людьми, которые мечтают стать космонавтами, но у которых никогда не было и не будет случая попасть на луну, и они не допустят никакой критики по поводу проекта “Аполлон”.
Сие не есть хорошо, потому что это касается не столько аргументов в пользу или против технологии, но критической перспективы по отношению к виртуальной этике. Когда технология превращается в виртуальность, направление политических дебатов становится отчетливее. Если мы не можем избежать жесткой привязки (наших) тел к беспроводной культуре, как мы сможем в таком случае привить желанию виртуальности основные этические принципы? Как сможем мы повернуть виртуальный горизонт в сторону основных человеческих ценностей: эстетическая созидательность, общественная солидарность, демократический дискурс и экономическая справедливость? Соединить неостановимый напор с киберпространством посредством этических принципов – значит, естественно, уличить технологический либерализм во лжи. То есть настаивать, что появление воли к виртуальности, а с ним и появление нашей двойной судьбы в виде отходов тела или гипертекстовых тел, виртуализаторов или цифрового мусора, не ослабляет традиционного человеческого пристрастия отдавать предпочтение этическим сторонам технологических целей, которые мы выбираем (или воли к виртуальности, которая выбирает нас).
В процессе разрешения вопроса о виртуальной этике, разрушается
импульс нигилизма, центральный для виртуального классаю Для этого стремление к планетарному господству, представленному волей к виртуальности, отбрасывает всякие этические соображения. С монументальной уверенностью манифестируя собственную непринадлежность к категориям добра или зла, оно подразумевает совершенную эквивалентность между волей к виртуальности и волей к (виртуальному) добру. Если добро эквивалентно разложению опыта на кибернетическую интерактивность или исчезновению памяти и солнечного отражения в массивных солнечных станциях хранимой информации, то виртуальный класс суть ведущий экспонент эры телематической этики. Нисколько не отбросив этических соображений, виртуальный класс применил к жестким процессорам воли в виртуальности свою когерентную, динамическую и понятную систему этики. Против экономической справедливости виртуальный класс практикует смесь хищнического капитализма и обывательских технократических рационализаторских мер, чтобы разрушить систему социальных причин занятости, с настойчивыми требованиями о “реструктуризации экономики, общественных систем распределения труда” и “прекращения дефицита”, направленными на максимальную прибыль. Против демократического дискурса виртуальный класс возрождает институт авторитарного мышления, проецируя свои классовые интересы на киберпространство, с выгодной позиции которого он сокрушает любые попытки сопротивления господствующей идеологии технотопии. Для виртуального класса политика – это абсолютный контроль над интеллектуальной собственностью с использованием военных стратегий коммуникации, управления и приказания. Против общественной солидарности виртуальный класс внедряет звериную форму грубого социального материализма, при котором человеческий ум принимает форму циркулирующего средства кибернетического обмена, парящего в интерфейсах механизмов культурной анимации. Ключом к успеху виртуального класса является его продвижение радикально уменьшенного видения человеческого опыта и разложившейся концепции добра: для виртуализаторов добро – это то, в чем исчезает человеческая субъективность, заменяя военную машину киберпространства на цифровой мусор опыта. Вне этого виртуальный класс может завоевать господство в наше время, поскольку его уменьшенное видение человеческого опыта состоит из цифрового супершоссе, фатальной сцены циркуляции и сетки, которая соотносится с тем, как ум двадцатого века предпочитает видеть себя со стороны. Нигилизм наоборот: не нигилистическая воля, направленная на посторонний объект, но она же, направленная внутрь, разрушающая субъективность, низводящая себя до объекта совести – и вивисекции. Что значит тело, виртуализованное без длительного этического видения? Есть ли кто-нибудь, кто сможет выдержать это? Результатом будет ярость против тела: ненависть существования, которая может быть удовлетворена лишь путем оставления плоти и субъективности и, исходя из этого, полетом в виртуальность. Виртуальность без этики есть первичная сцена социального суицида: титанический холодильник, где тела замораживаются, чтобы в будущем быть введенными в базы данных сети. Виртуальный класс может быть достаточно динамичен для этого, поскольку он уже пережил шок оживленного мертвеца: телесные вивисекционисты и ранние оставившие (ум), которые путешествуют по сети на пути в виртуальный Ад.